Самовластительный Злодей!
Тебя, твой трон я ненавижу,
Твою погибель, смерть детей
С жестокой радостию вижу, —
написал Александр Сергеевич Пушкин про Наполеона. Жестко так написал, все же смерть детей — перебор. Запрет иностранного усыновления был бы гуманнее, я считаю.
«Не понимаю! — написал Томас Манн.— Не понимаю, как это можно! Ты лишаешь себя одного из лучших благ существования и уж во всяком случае огромного удовольствия! Когда я просыпаюсь, то заранее радуюсь, что вот в течение дня буду курить, и когда ем, тоже радуюсь; по правде говоря, я и ем-то лишь ради того, чтобы затем покурить... День без табака мне казался бы невыносимо пустым, это был бы совершенно безрадостный, унылый день; и если бы завтра пришлось сказать себе: сегодня курить будет нечего,— кажется, у меня не хватило бы мужества подняться с постели, уверяю тебя, я бы так и остался лежать. Люди, слава богу, курят на всем земном шаре, и нет, насколько мне известно, ни одного уголка земли,— куда бы тебя ни забросило,— где бы курение было неизвестно. Даже полярные исследователи запасают как можно больше курева, чтобы легче переносить лишения, и когда я читал об этом, они вызывали во мне особую симпатию. Ведь человек всегда может очутиться в тяжелом положении... Ну допустим, пошатнулись бы мои дела... но пока у меня есть сигара — я все выдержу, уверен... она поможет мне справиться».
Не поможет теперь. Теперь ведь как?
Вот бежал Сергей Гуриев. Это как объяснить? Это надо так объяснить, что на него наехал аппарат насилия государства. И тут вопрос только в том, был ли это специальный, так сказать, управляемый наезд на блестящего экономиста и интеллектуала, или он случился в рамках неуправляемой демократии силовых органов типа каждый охотится где и на кого хочет. И в общем-то умные люди склоняются к мысли, что наезд был неуправляемый, потому что Сергей Гуриев — человек в высшей степени аккуратный, выдержанный и осторожный, и публично не позволял себе никакого неуважения к государственной величественности. В душе, может быть, и был у него невосторженный образ мыслей, это допускают, потому что ведь порядочный человек, как иначе, но это же в душе, а не вслух. Вслух только соображения о погоде, дескать, инвестиционный климат в последнее время проявляет тенденции к заметному похолоданию. И чего, теперь за это тоже берут?
Это что значит? Что аппарат ездит куда попало и давит всех, кто попался под гусеницы. Какой-нибудь, прости господи, майор, в порядке личной инициативности, натолкнулся на выдающуюся фигуру блестящего экономиста, и вот теперь привет эмигрантам шлет свободный Париж.
Между нами, курящими, говоря, и раньше случались такие явления, но только в бизнесе. Раньше считалось, что если какой-нибудь майор наехал на бизнесмена, то это что ж теперь поделаешь, и даже если капитан — на владельца бензоколонки, то опять же какие вопросы. И так уже десять лет было. А насчет интеллектуалов был иной обиход, там были точечные комбинации по подсылке сугубым заблужденцам Му-Му. А чтобы переть гусеницами по либералам с невосторженным образом мыслей — это не практиковалось. Ну а теперь правила изменились. Потому что Шерхана дергали за усы, и вот какой прискорбный результат. Нет, ну потому что если ты Маугли, тогда понятно, а если бандерлог, то не фига выеживаться.
Теперь, наконец, мы преодолели цивилизационный спад трансформационного кризиса, как, я полагаю, определил бы это дело Сергей Гуриев, интеллектуальный уровень общества возрос, и государство уравняло в правах свободную мысль со свободным предпринимательством. Ура. То есть и тех и других теперь давят по одним правилам.
А эта штука так устроена, я имею в виду аппарат насилия, что она вообще хочет ездить куда хочет. То есть круги заезда все расширяются. Вот, скажем, ты гей, а? Или работник НКО, или, прости господи, не веруешь в господа по протоколу РПЦ, чем оскорбляешь ее тонкие чувства. Тут тебе обыск, налоговая проверка, КПЗ и пожалуйте бриться.
С курением понятно. С курением еще Андропов боролся. «Долой перекур»,— у него называлось. Потому что народишко-то известный, песня такая была с припевом:
Об тачку —да руки пачкать—
Мы это дело перекурим как-нибудь.
А нужно, чтобы пачкали, потому что без этого счастья не построишь. И что? Распался СССР, случилась крупнейшая геополитическая катастрофа, рухнула Берлинская стена, кой-кого вытурили из ГДР—докурились, блин. Так что эта борьба еще от самого Юрия Владимировича пошла. А теперь мы как захотим, так и сделаем, так что самое время развернуть борьбу с курением на новом уровне.
Теперь все. Закурил—не уважаешь Государственную думу как минимум, а то и вообще … оскорбляешь чувства некурящих. Считай, как с Навальным пил. Ежели ты работодатель и курящих не притесняешь, то лучше тебе, парень, в Париж. Я тут был в Перми, жесткий город, там у них билборды против курения висели — мужик в кровати спит, а кровать огнем пылает. И подпись: «Закурил — сгорел!» Теперь так и будет. Вызовут куда надо, вскроют нарушения, обыск, нашли дома сигареты—все, сгорел. Нет, ну а как? Без этого здоровья не сохранишь. Онищенку видели? Вот то-то.
Нет, ну здорово. Наконец у нас будет как в Европе.
Шекспир написал:
Будь проклят тот, кто сделал это дело,
И дух того, кому хватило духу,
И кровь того, кто тронул пепел твой!
Пусть доля злая поразит мерзавца,
Какой я жабам, паукам, ехиднам,
Всем гадам ядовитым не желаю!
А если у него дитя родится,
Пусть будет недоносок и урод.
Нет, ну насчет детей это опять никуда не годится. Вот ругают Маяковского за строчку: «Я люблю смотреть, как умирают дети», а что вы от него хотите, он продолжал традиции Шекспира и Пушкина. А надо было написать: «Я люблю смотреть, как детей лишают прав на иностранное усыновление».
