Бессмысленное насилие

Я не курю. И ненавижу, когда курят рядом. И еще меня совсем не радует, что Россия — чемпион мира по курению. Дайте мне волшебную кнопку, которая отключит у всей нации желание травиться никотином — и я не задумываясь нажму ее. Но я против антитабачного закона в том виде, в каком он принят. Потому что я не люблю не только сигаретный дым. Еще я не люблю насилие — особенно, когда можно вполне обойтись и без него.

«Антитабачный закон» всем хорош, кроме главного — он заведомо неисполним. Это понятно любому, кто ходит ногами по земле, пользуется общественным транспортом и хотя бы иногда общается с обыкновенными людьми.

Как, например, мы будем запрещать курение на автобусных остановках или платформах пригородных поездов? Ну, вот как?!

Берем конкретную станцию метро «Домодедовская», огромную площадь, на которой остановки идут одна за другой. Уважаемый депутат Герасименко, я лично готов написать репортаж о том, как героически вы будете демонстрировать силу нового закона на практике. Что? На то есть полиция? Ок, зовем полицейского — вот он, как раз только что бычок мимо урны бросил. Что ты им сделаешь, гражданин полицейский?

А как вы себе представляете запрет на курение в нерабочих тамбурах поездов дальнего следования? А на кораблях дальнего плавания? За борт выпрыгивать? Конечно, среди прочих «низзя!» в «антитабачном законе» есть «низзя!» вполне разумные. В заведениях общепита, скорее всего, действительно запретят курить, и слава богу. В подъездах и сейчас жильцы уже гоняют курильщиков, а теперь будут смело вызывать полицию. Прямая реклама табачных изделий действительно исчезнет, а цены на сигареты стремительно пойдут вверх, и это разумно.

Но природа любого закона — как природа беременности: он не может быть хорошим наполовину. Уже сейчас понятно, что «антитабачный закон» станет сильнейшем разжигателем социальной розни. Некурящие фундаменталисты, опираясь на свое законное право, будут требовать затушить хабарик (кто не знает, окурок). А курящие пофигисты будут посылать их на три буквы, находя моральное основание своим действиям в том, что закон идиотский.

Запрещать — это ведь целое искусство. Сначала запретить курить в подъездах, потом — в ресторанах, а там, глядишь, и до перронов дело дойдет. Есть такое понятие — норма приемлемого ущерба. Человек готов в чем-то потесниться, особенно если считает, что это справедливо. Но когда отнимают сразу слишком много, он воспринимает даже разумный запрет как насилие. Закон — это ведь не удар в морду, а инструмент общественной гармонии. Раньше мы, некурящие, были жертвами никотинового террора. Теперь они, курящие, загнаны в угол. Неужели третьего не дано?